Горные дороги бога - Страница 78

Я должен был сам сообразить, каким образом, ведь все необходимое для размышлений у меня имелось. Но предпочел вопросительно взглянуть на собеседника.

– Желание исполнилось в точности, как и было положено. Беда лишь в том, что глупышка не умела думать, и то, что она представила в своем воображении, было ужасным. Хотя и прекрасным тоже. Мужское и женское в одном теле. Единое, не подавляющее друг друга, а существующее в мире и согласии.

Первый прибоженный? Должно быть. Вот только…

– То были дикие времена. Наивные и невинные. Все, что отличалось от привычного хода вещей, объявлялось чудом либо уничтожалось. А иногда и то и другое вместе. Вдовцу еще повезло: его измененную плоть начали почитать. Нет, сразу божеством не объявили. Позднее, много позднее, когда стали замечать, что в нем уживаются две разные сущности, каждая со своим нравом. А времена, повторяю, были дикие… Что обычно подносят богу? Самое лучшее, дабы не гневался, а источал благословение. И пробуют сохранить его кровь в потомках. Их было много, девственниц, взошедших на ложе Двуединого. Но ни в одном ребенке не нашлось и следа божественного. В первом поколении. Во втором. В третьем. Только четвертое и пятое породили людей объединенного пола, и вера, почти угасшая, начала возрождаться.

Что ж, дальнейшее понятно и так. Кроме одной детали, пожалуй.

– Их ведь должно было стать много?

– Кого?

– Прибоженных.

– Должно было, – согласился бритоголовый.

– Так почему не стало? Разве у них не может быть детей?

– Могут. И бывают. Правда, при определенных условиях, о соблюдении которых… Вернее, о несоблюдении которых тщательно заботятся.

– Каких условиях?

Незнакомец посмотрел на меня искоса, но с заметным любопытством.

– А вот теперь вам стало интересно, – довольно заключил он.

Конечно, интересно. Если прибоженные могут размножаться, почему им не дают этого сделать? Потому что считают их особенность уродством? Но тогда бы не почитали двуполых так свято. И главное, кто не дает? На подобное способен только кто-то вроде Дарохранителя: отдать жестокий приказ и быть уверенным в его исполнении. Но зачем?

– Он не был богом, тот вдовец, – продолжил бритоголовый.

– Потому что его желание исполнил кто-то другой?

– Потому что это было его желание. Его. Понимаете? Богом оказалась глупышка, искренне посочувствовавшая горю.

Та, что несла в себе демона? Та, что должна была умереть после исполнения желания… Но должна ли была? Она ведь хотела чего-то не для себя.

– Настоящее чудо то, которое творится для других. А вдовец… Он всего лишь нес его свет в своем теле.

– Свет чуда?

– Да. Теплый, яркий свет. Свет, который до сих пор теплится в телах его многочисленных потомков. Но иногда его накапливается слишком много, – добавил незнакомец, делая упор на последнее слово.

– Что вы хотите сказать?

– Изначально свет был рассеян. По крупице. Или по лучику, как правильнее? Но кровь имеет свойство перемешиваться снова и снова, а значит, однажды все эти лучики вновь сойдутся вместе и… – Он воздел ладони вверх. – Пфффф!

– И что будет?

– И будет свет. – Видя, что я не понимаю, бритоголовый пояснил: – И родится новый бог.

– Настоящий?

– А это как повезет, – улыбнулся он. – Боги же не рождаются на пустом месте. У них обычно бывают хоть плохонькие, да родители.

* * *

Откуда-то, как мне показалось, издалека донесся вой.

– В здешних краях водятся волки?

– Не припомню. Но звери, вышедшие на охоту, точно имеются, – скривился незнакомец. – И лучше либо не стоять у них на пути…

– Либо?

– Самому стать охотником.

Вой повторился и зазвучал еще громче. Теперь создавалось впечатление, что он идет откуда-то изнутри. Из-за толстых стен.

– Время к обеду, – заявил бритоголовый, взглянув на солнце. – Пожалуй, я вас оставлю. С собой не приглашаю, уж извините, тем более что это было бы невозможно.

Я оглянулся, попытавшись разглядеть источник воя, новым всплеском дошедшего до моих ушей, а когда повернул голову, безумно наряженного незнакомца на стене уже не было. И поблизости от стены тоже.

Он мог спрыгнуть вниз, либо по ту сторону, либо по эту, но спрятаться, да еще учитывая, насколько ярко одет, не успел бы. Походило на то, что он попросту растворился в воздухе под странные звуки, становящиеся все громче и надсаднее.

– Это там. Да, именно там, куда вы смотрите.

Я обернулся на голос так быстро, как только смог.

Бритоголовый стоял на самом краешке стены, скрестив руки на груди, и его лицо выражало явное неодобрение. Причем вовсе не в мой адрес, как можно было бы подумать.

– Если пожелаете взглянуть, вон та лесенка приведет вас в нужное место, – указал он на вьющуюся вокруг арсенала ступенчатую тропинку. – Проем закладывали остатками камней, да и раствора пожалели. С виду кладка кажется прочной, а на деле… Не собираетесь взглянуть?

– Не раньше чем вы уйдете.

Он шутливо нахмурился:

– Надеетесь понять, как я это делаю?

– Хотя бы увидеть.

– Глаза неспособны рассказать нам многое об этом мире. Разум, – бритоголовый коснулся указательным пальцем голого виска, – только разум может собрать все воедино.

Я уже получал такие намеки. Наставники обычно говорили то же самое, когда пытались добиться от нас дельного результата. Но в предложенные обстоятельства я пока еще не мог войти, и мой собеседник это понял.

– Сознанию подвластны любые чудеса, – сказал он, загадочно и чуть печально улыбаясь. – И чем теснее границы, в которых оно заключено, тем больше плотность вашего внутреннего волшебства. Настолько больше, что…